Пенчо Славейкову

Под черным сводом рабской ночи,
рожденный царственным зерном,
идешь как солнце ты, не ропщешь,
свершая подвиг свой земной.

Бросаешь взгляд в предел бесплодный,
где гаснет луч, сокрытый мглой,
где всякий трепет благородный
стихает в ярости слепой.

Во тьме слепцов безумных тыщи
гласят хулу тебе со злом,
покрыт ты их презреньем хищным,
ты нищетою уязвлен.

Но, жрец и воин жизни твердый,
то благ, то огненно-жесток,
взошел ты на Голгофу гордо
и не забыл ты, кто твой Бог.

Свою судьбу опережал ты,
и где огнем дымились в ночь
печали черные пожары,
там светят красота и мощь.

И ты дождался светлых гимнов,
собрал свой верный урожай,
как солнце ты сошел в темнины,
и был велик твой блеск и жар.

На Пенчо Славейков

На робска нощ под свода черен,
за участ царствена роден,
кат слънце тръгна ти - уверен,
към подвига на своя ден.

И хвърли зрак в предел безплоден,
де гаснат болно лъч по лъч,
де всеки трепет благороден
замира в кипналата злъч.

Там тма слепци обезумели
към теб похулен рев изви -
презрений хищно те прицели
и нищият те уязви.

Но, жрец и воин на живота,
ту благ, ту огненожесток,
ти горд възлезе на Голгота
и не отрече своя Бог.

Сам си съдбата изпревари
и там, де нявга на скръбта
димяха черните пожари,
днес светят мощ и красота.

Че ден за химни ти дочака,
дочака жътва в своя ден -
и като слънце слезе в мрака,
от блясък царствен озарен.