Легенда о согрешившей царевне

Моя душа - Инфанта...

Альбер Самен

1

На берегу пустом, в молчанье несказанном,
терзаемый во сне потоком вечных вод,
на вечной страже тьмы застыл старинный замок,
зловещий замок скрыл безмолвие пустот.

В садах, забывшихся от робости фантазий,
дрожит роса, отравленная страхом и слезой,
и в мертвых водах замерших фонтанов
бессонные деревья видят долгожданный сон.

Молчанье стен и сводов тлен съедает без пощады,
вонзает ноготки в колонны залов древний мох,
и ни одно мгновенье радость там не предвещает,
и не зовет на шумный праздник серебристый рог.

И лишь во сне едва подует ветер слабый -
болезненно дрожа рыданием в траве,
печаль припомнит девственную славу
престола, что разбит и рано овдовел.

2

В пустоте, что спит не год -
что рыданья в залах значат?
А не тишь о том ли плачет,
что утратила покой?

Кто на башню ночью вышел
и ладонь простер в мечте
к бездне моря, вдруг затихшей,
к злой изменнице воде?

Вздохи сада чуть слышны -
кто их спрятал в черный холод?
- То луна на брег выходит
и струенье тишины.

3

Боль моя, цветок, что обессилел,
в ранних холодах к окну прильнув,
я ветра полночные просила,
и неверную луну:
странники, скажите мне хоть слово,
все известно вам наперечет.
Вы откройте мне, услышу ль снова
я когда-нибудь еще
светлый зов царя, что звал ночами,
и, когда печаль прошла моя,
мне во сне являлся, обещая
счастье, что не знала я -
счастье, что не знала я, в том царстве,
где встречает эхо скрытый зов,
где весна, венками губ касаясь,
дарит радость и любовь.
Он уста склоняет над устами,
но едва я руку протяну -
мне ревниво глубина оставит
только ледяную тьму.
И я слышу светлый голос: будь мне
ты верна - с тобой в урочный час
встретимся, и темное распутье
больше не разлучит нас.
Где же он? - В теченье ночи быстром
я горю огнем, что негасим.
То мне сердце озаряет искра,
то глаза съедает дым.
И в дыму безумного пожара
жажду я свою печаль согреть
в бездне жаркой страсти долгожданной,
где меня окутывает Грех.

4

- "Над пустотою вод закаты отгорели,
и третью ночь средь скал далекий грохот манит,
прилив был час назад, а ты не спишь, царевна,
и в сладостном дыму твой взгляд горит туманный.

Пролей густую прядь волос золоторунных
к моим пустым рукам, и я склонюсь в надежде,
напевом кротким я на лютне среброструнной
твою печаль уйму о доле безутешной.

Во славе свой алтарь нам небеса откроют,
смотря на нас двоих сквозь спутанные ветви,
они звезду твою из недр своих уронят
во тьму спокойных вод печального забвенья.

Услышь мольбу пажа, усталая царевна,
потупи сладкий взгляд, что светится в тумане,
над пустотою вод закаты отгорели,
и третью ночь средь скал далекий грохот манит".

5

И три ночи без сна. Завершается бдение,
и усталость все тело сковала в тисках -
то настало безумие в мраке падения,
это ищут забвенья печаль и тоска.

Тонкий пояс снимает, скрывающий девственность
и сама не своя, и бестрепетен взор -
из заснувших покоев, нелепо торжественна
в сумрак залы выходит на черный позор.

Так и жаждет - и в мраке холодном и каменном
для нее сокровенный наполнен потир.
С обнаженною грудью идет она, пламенно
навью нечисть сзывая на призрачный пир.

Будто мухи зловонные с топей разбуженных,
из забытых гробниц восстает этот род,
и кровавым вином опьянясь, они кружатся,
и греховная похоть сильнее растет.

И три ночи без сна. Догорает страдание,
обольстительный пламень объятий раскрыт,
и глаза ее пышут тревожным сиянием,
и лишь Месть утоленная в ней говорит.

6

Буря ползет ненасытно
из глубин подводных своих,
свет золотистый затих
яркой звезды позабытой -
гром и огонь небеса расшатали...
- Я сладость пила упоительных трав...
"Спи же, царевна, забудься, оставь -
забудься, оставь!"

Пламенно буря рыдает
об отданном девстве твоем,
не слышишь ли - тихо поет,
плачет волна молодая,
плачет и делит с тобою страданье...
- Я сладость пила упоительных трав,
и свет погибает, и мрак во мне прав...
"Спи же, царевна, забудься, оставь -
забудься, оставь!"

Чистые волны омоют
горечь греховных услад
и новый неведомый взгляд
утром просторы откроет
тебе для победы в смятенье бессонном...
- Не жду утешенья и мира, устав...
"Спи же, царевна, забудься, оставь -
забудься, оставь!"

7

В пределах сокрытых, где гаснет свеча -
смертная стынет печаль.
Царевна печальная в ночь до зари
тихой надеждой горит.
Но видит - всмотрелся в ее тихий взор
водный безбрежный простор.
И светят глазам, замутнённым слезой,
мачты и ряд парусов.

8

Рассвета щит позолочён -
над мирным морем ясный стяг,
и солнце победило мрак,
и память о грехе ночном
слезами многими омыта...

Как властно манит взгляд открытый
простор морской без берегов,
и в безмятежном свете дней
одна волна поет другой,
о, как светло - печали нет,
что в бурю излилась однажды!

И сердце девичье так жаждет,
горя небесной высотой,
и белый парус - не мираж,
и весть пошлет ей верный паж,
увидев белый парус тот,
что в голубом тумане блещет...
Царевна жаждет и трепещет!..

9

И вот, третий день нарастает печальной тревогой,
бесцельно роняя на землю больные лучи,
и вот, над царевною снова печально и строго
последняя ночь наклонилась...
- А море молчит.
О радость желанная, радости грез, вы мне снились?
- А море бездушно молчит.

И превозмогают усталость в бессилье ресницы,
и дым обволок ее взгляд, что был светел и чист.
В смертельном испуге вечерние птицы
кричат над покровом могилы...
- А море молчит.
О смерти смирение, смерти покой, ты мне снился?
- А море бездушно молчит.

10

Молчит, а черный ил покрыл заветный берег,
и звёзды третью ночь греховный мрак скрывает.
Над пустотою вод закаты отгорели,
и слышен новый гул из бездн греха бескрайних…

Читать оригинал на болгарском языке