Пейо Яворов

Песнь моей песни

Ты вновь идешь ко мне, заблудшая в печали,
идешь, потупив взгляд,
в мой одинокий дом, что холоден ночами -
не надо мрачных слов и не смотри назад -
испуг твой и тревогу -
все знаю сам.
Но знай и ты: погибли там
и дьяволы и боги.

Иди ко мне. Иди со мной. Скажи мне,
где не была ты, где не были мы
с тобою никогда?
Дороги неисповедимы...
Где ревностью я был омыт,
когда текла и таяла вода?

У труженика ли, что гол и беден
ты не была в приземистой избе -
ему ль, скажи, что голоден и бледен,
открыто небо радостью средь бед?
А может, в поле, что вспахал крестьянин,
ты не была,
не там ли дни и все мечтанья
оставить ты, желанная, могла?

Не в дебрях темных гор ли ты алкала,
с разбойниками знаясь, а потом
ты слезы не лила ли, великана
оплакивая наравне с рабом?
Призренья, благосклонности ли не просила
у той, чья жизнь - разврат, беда?
Не соблазняла ли бесстыдно и бессильно
нетронутое девство,
                       навек оставшись без стыда!

Вот почему ты вновь идешь к началу
растраченной и сломленной, усталой.
...И губы пьяные не раз
рубинов губ твоих касались грубо,
нечистых рук немало в эти дни
сжимало плоть в желании сугубом
и оскверняло шелк твоих волос.
У кровопийцы в яростных объятьях
не извивалась ли ты ночью?
Разврат не жаждал ли твою невинность опорочить,
невинность в злой хуле осыпать
                                     руганью проклятий?

Вот почему ты вновь идешь к началу
растраченной и сломленной, усталой.
И не смотри назад - там нет живых
в толпе холодной, окаянной -
увидишь там
бесплотных призраков, едва
заметных в памяти туманной,
в окованной тиши.

Разбойник, раньше верил я тебе
и думал я:
             как мне любить и ненавидеть?
Бессилье - ревность, с силой в злобе я терпел
и жаждал я:
             как обольстить, увлечь, увидеть?
И голос твой везде шаги мои глушил.
и я в пути,
              частичку бы найти
мгновеньем скованной души.

Искал напрасно истину у тех,
чья родина - и ложь, и грех.
И ложь искать - лишь утомленье.
То бог единства душ во всей вселенной.
Страдание! Одним страданием безличным,
жалким, безразличным
там, где-то посреди и выше
и истины и лжи все дышит.

Смотри - мы одиноки в облачных краях,
и ты вернулась, красота моя!
Поскольку нет страдания и зла
вне сердца моего. Зола
в киоте бедственном лежит,
зола и истины, и лжи.
Поскольку есть и дух, и вещь -
им грудь моя - живая печь,
где вся вселенная в огне,
и храм ее стоит во мне.

И ты вернулась! - О тебе
вздохну я и в огне кровавом
сгорят и дерево, и камень.
Будь рядом, будь со мной теперь...
В огне кровавом и в дыму
удушье - одному,
но отразится небосвод
лишь в глазах твоих невольно.
О нем душа истомлена.
Ты видишь - и поешь одна
о холоде покоя, о забвенье полном.

Вокруг - огонь и адский дым.
С тобой вдвоем мы здесь сгорим.
И мы в уродстве - красота,
и в красоте мы - пустота.
В удушье - ты и я,
и в созерцании небес
с тобой вдвоем сгорим мы здесь,
вдвоем с тобою, песнь моя!